Но во мрак, обступивший меня, проник луч света, на душу мою снизошло божественное озарение.

Я сказала себе: «Есть же религия добра и милосердия, к которой меня всегда неодолимо влекло, религия, основатель которой простил и блудницу, и неверную жену, и убийцу, умирающего на кресте. Я пошлю за служителем этой веры и отдам в его руки мою душу, отягощенную беззакониями».

И вот я послала за священником. Я жду его.

Боже мой! Боже мой! Смилуйся над кающейся грешницей!

* * *

На этом кончается исповедь Эммы Лайонны.

Читатель помнит, что случилось после: он видел, как в начале этого повествования к умирающей явился священник, как вода святого крещения увлажнила бледный лоб грешницы, как ее голова упала на подушку и в чертах вместе с мукой раскаяния отразилась отрада прощения.

Пять минут спустя леди Гамильтон упокоилась в лоне божественного милосердия.

Теперь нам остается прибавить несколько слов о том, что произошло после ее кончины.

Супруга английского посла, возлюбленная Нельсона, подруга королевы Неаполя была заколочена в убогий гроб, и 16 января 1815 года ее собирались сбросить в общую могилу, когда некий английский торговец, житель Кале, подумал, что для его соотечественников будет позором покинуть тело этой женщины после смерти так же, как при жизни была всеми оставлена она сама. Он приобрел для нее почетное место на кладбище, ее останки проводили в последний путь пятьдесят англичан, и на ее надгробии были выгравированы слова Христа:

Кто сам без греха, пусть первым бросит на нее камень!

Четырнадцатилетняя Горация, во время болезни своей матери ухаживавшая за ней самым благоговейным и трогательным образом, после ее смерти тотчас возвратилась в Англию, два года жила в семье мистера Метчема, затем — в доме мистера Болтона, свояка лорда Нельсона.

Наконец, в 1822 году она стала женой преподобного Филиппа Уорда, викария из Тентердена, и в счастливом союзе с ним произвела на свет восьмерых детей.

Кардинал Руффо!

Необходимость принять по возможности быстрые и действенные меры для спасения провинций Неаполитанского королевства, коим угрожают многочисленные козни врагов религии, короны и порядка, плетущих свои заговоры, подстрекая население к бунту, побуждает меня прибегнуть к использованию таланта, рвения и преданности Вашего Преосвященства во имя исполнения суровой и важной миссии защиты этой части королевства, еще хранящей чистоту нравов, от всевозможных беспорядков и разорения, коими угрожает государству эта ужасная напасть.

Исходя из сказанного я поручаю Вашему Преосвященству незамедлительно отправиться в Калабрию, провинцию нашего королевства, которая издавна была особенно дорога нашему сердцу и в которой легче всего устроить защиту и предпринять действия, с помощью коих можно остановить наступление нашего общего врага и предохранить как одно, так и другое наше побережье от любых попыток, будь то вторжение или искушение слабых умов, каковые могут быть предприняты со стороны злонамеренных сил столицы или остальной части Италии.

Предметом нашего особого внимания и самых действенных попечений должны стать Калабрии, Базиликата, провинции Лечче, Бари и Салерно.

Все средства спасения, кои Ваше Преосвященство сочтет возможным использовать во имя приверженности к религии, ради спасения имущества, жизни и чести семейств, а также для вознаграждения тех, кто отличится в деле реставрации, каковую Вам предстоит предпринять, будут одобрены нами полностью и безоговорочно, равно как и самые суровые наказания, каким Вы посчитаете уместным подвергнуть бунтовщиков. Наконец, учитывая крайнюю серьезность положения, в котором мы находимся, Вашему Преосвященству следует прибегать без колебаний к любым способам побуждения жителей к праведному сопротивлению; но более всего мы рассчитываем на пламенное воодушевление народа, проникнутого благомыслием: оно кажется нам самым надежным средством борьбы, способным ниспровергнуть плоды новомодных веяний. Эти идеи, разрушительные для общества и враждебные монаршьей власти, быть может, могущественнее, нежели Вы полагаете, ибо они потворствуют амбициям одних и преступным наклонностям других, льстят тщеславию всех и самолюбию каждого, порождая в самых низменных сердцах обманчивые иллюзии, разжигаемые происками поборников современного вольномыслия, — вольномыслия, что принесло зло повсюду, где оно восторжествовало, и оказалось губительным для всех государств, имевших несчастье стать его жертвами, в чем можно убедиться при взгляде на Францию и Италию.

С этой целью, дабы покончить с нашими бедствиями при помощи быстрых и действенных мер, призванных возвратить наши захваченные провинции, а также искоренить злонамеренность в столице, подавшей им дурной пример, я уполномочиваю Ваше Преосвященство принять на себя обязанности военного наместника в первой же провинции, где в этом возникнет надобность, а также миссию главного наместника королевства, как только Вы овладеете этим королевством в целом или его частью, встав во главе войска, которое в надлежащее время будет Вам послано, а также согласно предоставленному Вам праву выпускать от нашего имени любые воззвания, какие Вы сочтете полезными для дела.

Кроме того, я предоставляю Вашему Преосвященству, как моему alter ego[60], право смещать и заменять любых начальствующих персон, а именно: муниципальных начальников, высокопоставленных судей, любых других чиновников высшего либо низшего ранга политической или гражданской администрации, равным образом Вы получаете право отрешать от должности, удалять, брать под стражу любого военного чиновника, если Вы найдете применение сих строгостей полезным, а также временно заменять ее лицом, заслуживающим Вашего доверия, чтобы занять освободившееся место, я же стану утверждать их на новой должности, по мере того как буду получать прошения о том; это послужит тому, чтобы все, кто подчиняется моему правительству, признали в Вашем Преосвященстве моего верховного представителя и действовали сообразно этому, повинуясь без проволочек и сопротивления, как то пристало и необходимо в том трудном положении, в коем мы находимся.

Эти обязанности военного наместника и наместника королевства должны исполняться Вашим Преосвященством по своему усмотрению вплоть до того времени, когда я смогу убедиться, что Вы благодаря своим полномочиям моего alter ego, каковые я предоставляю Вам во всей полноте и без изъятий, возвратили моей власти ее могущество и значение и совершили все необходимое, чтобы уберечь мое королевство от продолжения тех бедствий, которым оно ныне уже подвергается в более чем достаточной мере.

Следовательно, Вам надлежит действовать с величайшей суровостью и самым строгим образом исполнять правосудие как затем, чтобы принудить к повиновению, когда того требуют надобности момента, равно как и с целью явить полезный пример и устрашить злонамеренных или же, наконец, для того чтобы не дать взойти вредным семенам либо вырвать с корнем дурную траву свободы, всходы коей столь легко зарождаются и разрастаются всюду, где не признают моей власти, и дабы исправить то зло, что уже случилось, а кроме того, не дать совершиться злу еще худшему.